Александр Русов - Самолеты на земле — самолеты в небе (Повести и рассказы)

А другой на его месте упрется и ни в какую. «Знаем, — думает другой, — как это бывает. Много знали таких, что мечтали: мол, и начальником стану, и научной работой заниматься буду (в факультативном порядке, так сказать). Годы миновали, благие намерения послужили материалом для постройки известной дороги в преисподнюю, а на библиотеку, на аспирантов и на экспериментальную работу так и не осталось ни времени, ни сил. Человека поглотили бумаги, посетители, совещания — неизбывные проблемы земли».

Вот и получается зачастую: одни не могут — другие не хотят.

Содержание этих заметок останется неполным и не вполне ясным, если не сказать, что определения «каминчане» и «коловертцы», возникшие достаточно давно, в настоящее время употребляются далеко не всегда в первоначальном, так сказать, географическом своем значении. Этому способствовало то обстоятельство, что Коловерть несколько раз меняла свое русло, и там, где в прошлом году была чистая вода, нынче образовалась топь, а сам пруд как бы несколько сдвигался то вправо, то влево. Кроме того, в связи с развитием и изменением структуры института одни службы сворачивались, другие, расширяясь, получали новые помещения и территории. Таким образом, граница Каминска-1 и Каминска-2 непрестанно менялась, и вместе с ней менялись значения слов, обретая более общий, отчасти уже не связанный с местностью смысл.

Сначала говорили: «На берегу реки Коловерти поселился дух творческих исканий». Потом стали говорить так: «Коловертец — это беспорядок и непостоянство, тогда как каминчанин — само воплощение незыблемости. Коловертец — это индивидуально-творческое начало, а каминчанин — начало коллективно-исполнительское. Каминчанин — трудящийся земли, коловертец — трудящийся неба».

Сказать, что каминчане — это только инженеры, а коловертцы — только ученые, не совсем верно: среди инженеров нередко встречаются коловертцы, а среди ученых — каминчане.

Современное деление жителей Каминска человеку постороннему покажется условным и даже искусственным, а для самих жителей оно вполне очевидно, хотя и не всегда называемо. Причем всякому мила своя сторона.

Безусловно, «каминчанин» и «коловертец» — относительные понятия. Так, один и тот же сотрудник института Крюкова относительно своего начальника-администратора может рассматриваться как коловертец, а по отношению к научному руководителю проявлять, с точки зрения последнего, типично каминчанские свойства.

Коротко о совместной жизни каминчан и коловертцев можно сказать так: живут они не то чтобы очень дружно, но кровопролитной войны между ними все-таки, пожалуй, никогда не будет. Существует поверье: если коловертцы оставят каминчан и уйдут в другое место, то каминчане застынут в своем развитии на века. Если же каминчане оставят коловертцев, то последние превратят свою жизнь в сплошной эксперимент, который распространится на производство сельскохозяйственных продуктов и одежды, а также на строительство жилья, и дело кончится тем, что коловертцам есть будет нечего и все они перемрут от голода и болезней.

То ли боясь осуществления мрачного предсказания, то ли в силу устоявшейся привычки каминчане и коловертцы продолжают жить и трудиться вместе.

Если идут два человека по улице Каминска, то постороннему никогда не узнать, кто из них есть кто. Тем не менее имеются среди коловертцев такие люди, которые, встретив даже незнакомого каминчанина и перекинувшись с ним несколькими словами, безошибочно определят: это каминчанин. Так же, возможно, как каминчанин, ни секунды не колеблясь, скажет:

— Конечно же, это коловертец.

Статистика свидетельствует о том, что около двадцати пяти лет назад население Каминска-1 составляло 91,3 процента, а Каминска-2 — 8,7 процента. Данные последнего времени не слишком сильно отличаются: 85,6 и 14,4 процента соответственно. Случайно сохранившиеся у одного из долгожителей Каминска шутливые анкеты тех лет, когда социологические исследования осуществлялись лишь в рамках предновогодних шуток, показывают, что на вопрос, относите ли вы себя к каминчанам или к коловертцам, 78 процентов назвало себя коловертцами и лишь 22 процента каминчанами. Из этих данных можно сделать по крайней мере два существенных вывода. Во-первых, уже тогда деление жителей Каминска осуществлялось не только по географическому признаку. И, во-вторых, коловертчество было более популярно, чем каминчанство.

Обследование, проведенное в последние годы по всем правилам социологической науки, дало прямо противоположные результаты. Несмотря на то, что население Каминска-2 увеличилось более чем в полтора раза, каминчанами назвали себя 69,1 процента сотрудников института Крюкова, а коловертцами — всего 27 процентов. 3,9 процента сотрудников отказались причислять себя к какой-либо из этих двух групп. Причем, поскольку анкеты учитывали возраст опрашиваемых, удалось установить, что из указанных 27 процентов 95 процентов составляют коловертцы старше 50 лет, а среди 69,1 процента каминчан абсолютное большинство составляет молодежь и сотрудники среднего возраста. Такое несоответствие следует отнести либо к изменению тех представлений, которые анкетируемые вкладывали в понятия «каминчане» и «коловертцы», либо к резкому падению популярности коловертческих идей и представлений о жизни.

Постараемся быть еще более точными. В каждом работнике Каминска живет одновременно каминчанин и коловертец. В зависимости от того, какое начало преобладает, человек может быть условно отнесен к той или иной этнической группе.

Мы намеренно ограничиваем себя в детализации различных типов характеров сотрудников института Крюкова: флегматичных и темпераментных, прагматичных и экзальтированных, — ибо все они по опыту каминских бесед так или иначе подходят под одно из двух определений, обязанных своим происхождением этому поселку.

Хорошо известны и широко распространены в Каминске случаи служебных передвижений сотрудников, когда каминчанина переводят с работы на работу, перемещают с должности на должность, из корпуса А в корпус Б. Когда тот, кто еще вчера поднимал дело воспитания и подбора кадров, сегодня трудится на ниве информационной службы. Недавний конструктор становится начальником отдела стандартов, подчиненный — начальником. Как не без сарказма замечают коловертцы: «Иному каминчанину все равно начальником чего быть — лишь бы начальником. Не в генералы, так в капралы». Таким образом, каминчанином называют также специалиста самого широкого профиля, человека большого диапазона действий.

Коловертец устроен иначе: он долго вынашивает некую идею, осуществлению которой в конце концов отдается сполна. Этот рыцарь, свято хранящий верность призванию, кажется сегодня несколько старомодным, хотя, как и каминчанин, являет собой продукт нового времени и тот новый, несколько обобщенный в нашем изложении тип характера, который, возможно, еще займет подобающее место в классификационном списке психологов. Поручить коловертцу иную работу, чем та, которой он занят, — это все равно что поручить живописцу написать роман, поэту — концерт для скрипки с оркестром, а музыканту — годовой отчет по одной из тем института Крюкова.

Могут подумать, что коловертец — это знающий человек, а каминчанин — незнающий. На самом деле все совсем не так просто. Живет в Каминске целый отряд каминчан, которые знают очень много. («Утомительно много», — язвят коловертцы.) Они знают едва ли не все, что можно знать о своей специальности. И даже о смежных специальностях. Все о науке и технике, о политике и о футболе, о съедобных и ядовитых грибах. Все обо всем. Они знают, чего хотят сами, чего хотят от них другие и чего они хотят от других. Они верят в информацию, как в бога, и готовы свести к ней и объяснить ею науку, искусство, жизнь, даже самого человека. Они щедро делятся своими знаниями на работе, дома, с друзьями, знакомыми и незнакомыми. Рассыпают знания окрест пригоршнями, точно сеятель зерна по полю. Только зерна эти никогда не прорастут свежим взглядом на мир, открытием, новым узнаванием. Иной разговорчивый каминчанин подобен невыключенному радиоприемнику, по которому вроде бы передают что-то интересное, но который мешает сосредоточиться. Или автоматическому запоминающему устройству, содержащему в беспорядке полезные справки, накопленные человечеством за тысячи лет. В сравнении с ним обыкновенный коловертец выглядит робким провинциалом, бережно, как родительский чемодан, хранящим допотопный загадочный механизм, который до сих пор никому не удалось разобрать, чтобы установить, как он устроен.

Принцип «подобное растворяется в подобном» действует лишь до определенной степени насыщения. Что и говорить, каминчан тянет к каминчанам, а коловертцев — к коловертцам. Но если каминчанское воинство может сплошь состоять из каминчан, то коловертческому без каминчан обойтись трудно. Легкокрылая идея коловертца требует для своего осуществления трудолюбивых рук каминчанина. А каминчанскому командованию требуются порой рекруты из коловертцев.